Гендерная дисфория: трансфеминистский подход
Вторая часть перевода статьи Шеннон Л. Сеннотт «Гендерная дисфория как гендерная дискриминация: трансфеминистское переосмысление патологизации гендерной неконформности». С первой частью можно ознакомиться здесь.
CW: упоминание гендерной дисфории, трансгендерного перехода
Исходя из повестки недавних конференций и протестов становится ясно, что в трансгендерном сообществе, наиболее тесно связанным с левоцентристской позицией, гендерная дисфория остается спорным вопросом. На собрании Американской психиатрической ассоциации в 2009 году транс-активист_ки и их союзни_цы протестовали против продолжающейся патологизации нормальных гендерных вариаций (Berman, 2009), что похоже на активизм начала 1970-х годов против включения гомосексуализма в DSM (Kirk & Kutchins, 1992). Сейчас же вызов преобладающим психиатрическим идеологиям бросают в основном трансгендерные люди, выступая против классификации их опыта как расстройства.
На трансгендерных конференциях, особенно касающихся вопросов здравоохранения, также ведется обсуждение реформы диагноза гендерной дисфории. В [2009] году лишь несколько докладчиков конференций воспринимали гендерную дисфорию как должное, некритически используя ее в названиях и описаниях семинаров (Burnett, 2009; Tunis, 2009). Большинство докладчиков провело семинары, бросающие вызов классификации гендерной дисфории. Некоторые докладчики рассматривают, как диагноз [гендерная дисфория] влияет на эффективность транс-политики (Bacon, 2009; Bockting, 2009), в то время как адвокат_ки, имеющие опыт судебной защиты транс-людей, не решаются отказываться от гендерной дисфории из-за ее юридической ценности (Levasseur, 2009; Thaler, 2009). Другие докладчики используют конференции, чтобы открыто оспорить патологизацию гендерно-неконформного поведения и предложить совершенно новые модели оказания помощи трансгендерным людям (Douglass, 2009; Riverstone, 2009; Serano, Ryan & Winters, 2009). Хотя все это указывает на отсутствие консенсуса по реформе гендерной дисфории в трансгендерных сообществах, тенденции в поддержку депатологизации, похоже, набирают популярность.
Несмотря на эту тенденцию, несколько видных транс-защитни_ц сопротивлялись моделям депатологизации. Одним из весомых аргументов, заслуживающих более глубокого изучения, является позиция Николаса Гортона, гомосексуального транс-мужчины и врача. В отличие от адвокатов, ссылающихся на юридические преимущества сохранения диагноза гендерной дисфории в DSM, Гортон (2005, 2006) оспаривает критику гендерной дисфории на нескольких уровнях. Он выступает за продолжение рассмотрения трансгендерности как болезни и опровергает аргументы, приписывающие патологизацию трансгендерной идентичности трансфобному обществу. Гортон сравнивает расстройство гендерной идентичности с диабетом 一 заболеванием, которое также по-разному проявляется в зависимости от факторов окружающей среды (Gorton, 2005). Гортон обвиняет критиков, которые связывают борьбу транс-людей за права, полученные геями, лесбиянками и бисексуалами, в логических ошибках. Он считает, что нельзя утверждать, что лесбиянки и геи получили политическое признание после того, как гомосексуальность была исключена из DSM. Гортон также не согласен с критик_ами, которые хотят избавиться от стигмы психических заболеваний, применяемой через диагностику расстройства гендерной идентичности, и обвиняет их в поддержке маргинализации. Вместо этого он рекомендует им оказать помощь психически нездоровым людям. Представляя подробную информацию о нозологических методах диагностики, Гортон (2006) отвергает критику, ссылающуюся на неверно ориентированные научные классификации как на оправданные причины для реформирования гендерной дисфории. В конечном итоге он продвигает модель, которая рассматривает трансгендерный опыт в рамках модели психиатрической патологии.
Гортон утверждает, что призывы к искоренению диагноза гендерной дисфории для дестигматизации гендерной атипичности подрывают борьбу за дестигматизацию всех психических заболеваний и тем самым разрушают коалиции между маргинализированными группами. Однако это утверждение неточно отражает концепцию социальной справедливости по созданию коалиций. Во-первых, Гортон исходит из предположения, что гендерная дисфория на самом деле является психическим заболеванием, поэтому из его аргумента следует, что те, кто хочет дестигматизировать его как психическое расстройство, исходят из аморального желания разобщить их (все остальные диагнозы в DSM) от нас (гендерная дисфория). Эссенциалистский аргумент Гортона в пользу дестигматизации психических заболеваний был бы возможен только в том случае, если бы DSM содержал диагноз для всех вариаций гендерной идентичности, включая те, которые соответствуют социально обусловленным категориям гендера / пола / сексуальности. Гортон не понимает, что категорически патологизировать гендерные различия, но не гендерное соответствие, означает социально и политически контролировать и стигматизировать психический статус человека, а также его гендерную экспрессию, роль и поведение, чего нет [например] при диагностике депрессии, тревожности и шизофрении.
Во-вторых, аргумент Гортона, сосредоточенный на дестигматизации всех психических заболеваний, рискует привести к тому, что движение за прекращение гендерной дискриминации будет настолько размыто, что его уже нельзя будет законно связать с его феминистскими традициями и корнями. Существует множество источников финансирования, которые спонсируют организации, борющиеся за дестигматизацию психических заболеваний, но основой этой активистской платформы редко является то, что психические заболевания не являются патологическими. Аргументы, призывающие к исключению гендерной дисфории из DSM на основе дестигматизации, основаны на феминистских принципах, согласно которым в социально справедливом мире никакой гендер не будет патологизирован.
Наконец, признавая стигму врагом социальной справедливости и феминизма, важно помнить о привилегиях людей с психическими заболеваниями, […] попадающими в одну из бинарных категорий социально приемлемой гендерной идентичности. В отличие от гендерно-неконформных людей, стигма, которой подвержены гендерно-конформные люди с ментальными заболеваниями, редко является результатом крайней и необъяснимой ненависти со стороны других людей, которая в худшем случае может привести к насильственным преступлениям, а в лучшем случае, к социальному остракизму и неприятию. Постмодернистские и международные феминистские практики в большей степени способны включать в себя матрицу микро-угнетений, которые могут испытать гендерно-неконформные люди с психическими заболеваниями (Grewal & Kaplan, 1994), однако до сих пор с трансфеминистским подходом не существовало феминистской терапевтической модели, которая конкретно определяла бы лучшие практики в работе с клиент_ами разного гендера, их партнер(к)ами и семьями.
Феминистская исследовательница Бернис Хаусман (2001) предполагает, что обилие научных работ, связанных с трансгендерной теорией, включая тексты по защите трансгендерных людей и научные тексты, стало явно квирным. Хаусман проводит параллель между растущим интересом к гендерным проблемам транс-людей и историческим анализом времен первой волны феминизма, когда объектом интереса была женщина. Проблемы, сформулированные в то время, были названы женским вопросом, а гендерные проблемы транс-людей Хаусман назвала вопросом полового различия в облике транс-человека. Хаусман не считает, что оба этих движения по искоренению гендерной дискриминации разделяют общую основу социальной справедливости в рамках полевой модели развития. Вместо этого она подразумевает, что трансгендерное учение заменяет, даже присваивает, феминистские исследования и теорию в линейной модели развития. Хаусман (2001) основывает это убеждение на утверждении, что существует «существенное различие в концептуализации гендера как аналитической категории» между квир-теорией (трансгендерностью) и феминистской теорией
Жесткость утверждения Хаусман о существенном различии концепций гендерных категорий не допускает пересечения других угнетенных и привилегированных идентичностей с категорией гендерной идентичности. Позиция Хаусман не включает осознание того, что гендер человека ни в коем случае не является особой категорией, существующей без влияния расы, этнической принадлежности, способностей, сексуальной ориентации, класса, размера и местоположения этого человека. Хаусман (2001) определяет квир-теоретические взгляды как «атаку на гетеронормативность; упор на перформативность над сущностью; настойчивая денатурализация сексуальности» (с. 467). Однако эти определяющие характеристики также применимы к аргументам против гендерной дисфории, которые используют структуру социальной справедливости и основаны на феминистских идеологиях и принципах.
Аргументы против гендерной дисфории, основанные на концепции социальной справедливости и находящиеся под сильным влиянием феминистской теории, признают матрицу пересекающихся идентичностей, которой придерживается один человек. Феминистские движения вызвали активность и практику самоопределения и самоидентификации гендерных представлений и выражений в современной западной культуре. Для критик_ов гендерной дисфории риск подорвать эти фундаментальные принципы свободы и автономии ради теоретического уничтожения социально сконструированных бинарных отношений пола и гендера был бы сам по себе отстраненным и угнетающим по отношению к гендерно-неконформным людям. Хаусман не может признать в своей позиции по квир-феминистской теории, что защита транс-людей, активизм, наука и теория неразрывно связаны с фундаментальными принципами феминистской мысли.
Общая основополагающая концепция в феминистской теории и активизме социальной справедливости 一 это применение автономии в жизни угнетенных групп населения. Анализируя аргументы как за, так и против искоренения гендерной дисфории, Батлер (2004) определяет как необходимость, так и проблему с понятием автономии:
Споры очень сложны, и в некотором смысле те, кто хочет сохранить диагноз, хотят этого, потому что это помогает им достичь своих целей и, в этом смысле, осознать свою автономию. И те, кто хочет избавиться от диагноза, хотят сделать это, потому что он может создать мир, в котором их можно будет рассматривать и лечить непатологическими способами, тем самым значительно повышая их автономию. Я думаю, что мы видим здесь конкретные пределы любого понятия автономии, которое устанавливает личность как единственную, свободную от социальных условий, не зависящую от социальных инструментов различного рода. Автономия 一 это социально обусловленный образ жизни в мире. Эти инструменты, такие как диагностика, могут быть активными, но они также могут быть ограничительными и часто могут работать как оба одновременно. (стр.77)
Батлер (2004) предупреждает, что автономия зависит от социокультурных условий. Более того, повествования и жизненный опыт гендерно-неконформных индивидов многочисленны и неоднородны и отражают сложные обстоятельства бесконечного пространства социальных, культурных, политических и биологических ландшафтов. Таким образом, гендерная дисфория препятствует автономии гендерно-неконформных людей, которые позиционируются в постмодернистской перспективе и не чувствуют обесценения или стресса из-за своей гендерной идентификации. Часто эти люди не хотят “переходить” с одного конца гендерной бинарности на другой, скорее, их переходное положение в континууме гендерной идентичности является целью и тем местом, где они чувствуют себя наиболее психологически комфортно. Без ограничений гендерной бинарности в качестве руководства для медработников, как терапевты и другие лица могут этично и компетентно работать с гендерно-неконформными людьми, их семьями и партнерами, не патологизируя их и не ожидая, что они захотят вписаться в социально сконструированную и потворствующую гендерную бинарность?
ТРАНСФЕМИНИСТСКИЙ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ПОДХОД
Трансфеминистский терапевтический подход 一 это альтернативное терапевтическое переосмысление феминистской терапии, основанное на переплетении феминистской мысли, принципов социальной справедливости и союзничества. Трансфеминистский подход 一 это следующий шаг в феминистской терапии, и принципы этого подхода являются естественной эволюцией подтверждающей гендер практике с гендерно-неконформными, их семьям и партнер(к)ам. Основополагающие принципы трансфеминистского терапевтического подхода: 1) Не существует иерархии аутентичного жизненного опыта для женщин; 2) Преобладание одного типа женственности или женскости по своей сути является антифеминизмом; 3) Ни одному человеку, группе или типу женщин не разрешается определять, что значит быть женщиной; 4) Большинство транс- и/или гендерно-неконформных людей пережили опыт, как в прошлом, так и в настоящем, как девушки или женщины и испытали прямые последствия социально оправдываемого женоненавистничества и системного гендерного угнетения. Эти четыре принципа имеют решающее значение для трансфеминистского терапевтического подхода, потому что они требуют от терапевт_ки признания матрицы пересекающихся угнетений, которые формируют жизненный опыт всех людей, обозначенных как женщины при рождении, и всех людей, которые идентифицируют себя как женщины.
До того, как идеологические основы гендерного освобождения были заложены в ходе различных феминистских движений, специалист_ки в области психического здоровья были обучены патологизировать людей, которые не придерживались критериев и ограничений гендерной бинарности. Назидательное осознание того, что гендерная бинарность является социально-политической конструкцией, основано на расшифровке гендерных ролей и выражений феминистскими принципами и традициями. Однако это декодирование идентичностей, ролей и выражений по-прежнему основывалось на эссенциалистской точке зрения, которая объединяет обозначенный пол, гендерную идентичность, гендерное выражение и сексуальную ориентацию. Исторически сложилось так, что большая часть практики феминистской терапии была основана на убеждении, что гендерные роли и выражения изменчивы и не фиксированы, но в ранней либеральной феминистской терапии все еще существует смешение обозначенного пола (самец / самка) с гендерной идентичностью (мужчина / женщина).
Слияние обозначенного пола и гендера может привести к недостаточной осведомленности о своих собственных гендерных привилегиях. Хотя концепция гендера как социального конструкта оказалась мощным инструментом в изменении традиционного отношения к возможностям женщин, она по-прежнему оставляет место для оправдания определенных дискриминационных политик или структур как имеющих биологическую основу. Транс- и гендерно-неконформными людьми обычно называют тех, чей физический пол не соответствует гендеру их разума или души: «Она женщина, запертая в теле мужчины». Это объяснение может иметь смысл интуитивно, но это потому что бинарность пола / гендера настолько допускаема, что становится привилегированной невидимой идентичностью. Привилегированные невидимые личности 一 это те, которые не подвергаются сомнению и патологизации в современном обществе, а именно: человек, который при рождении обозначен как женщина, вырастает и становится женщиной, выражает свой гендер феминно и испытывают влечение к обозначенному мужчине при рождении, мужчина, чье гендерное выражение 一 маскулинно.
Утверждение, что у кого-то женский разум или душа, будет означать, что существуют мужские и женские умы, которые каким-то образом отличаются друг от друга, что, в свою очередь, может использоваться для оправдания дискриминации в отношении женщин. Эссенциализация нашей гендерной идентичности может быть так же опасна, как и обращение к биологическому эссенциализму. Трансфеминистский подход базирован на понимании того, что мы конструируем нашу собственную гендерную идентичность на основе того, что кажется нам подлинным, удобным и искренним, когда мы живем и относимся к другим людям в рамках данных социальных и культурных ограничений. Трансфем-терапевт_ка работает над тем, чтобы разобрать эссенциалистское предположение о нормативности соответствия пола / гендера и признает, что те, кто не вписывается точно в ту или иную категорию пола / гендера / гендерного самовыражения, все еще могут чувствовать себя так, как будто они принадлежат к континууму гендерной идентичности и самовыражения, который не ограничен бинарностью. Трансфеминистский подход сочетает осознание обозначенного пола, гендерной идентичности, гендерного самовыражения и сексуальной ориентации с вниманием к множеству пересекающихся маргинальных и привилегированных идентичностей, которые также несет в себе индивид.
Эти другие пересекающиеся идентичности включают, помимо прочего, расу, класс, гражданство, образование, возраст, способности, религию, размер и этническую принадлежность. Пересекающиеся идентичности определяют то, каким образом человек переживает и актуализирует свою гендерную идентичность. Можно представить себе, что эти множественные социальные и личные идентичности постоянно меняются на протяжении всей жизни человека, подобно вращающемуся колесу, всегда формируя и информируя континуумы половой и гендерной идентичности. Таким образом, трансфеминистская модель уходит от либеральной феминистской традиции к радикальному феминизму, социальному конструктивизму и постмодернистским традициям.
Чтобы помочь терапевт_кам перенести свой теоретический взгляд на трансфеминистский подход, я создала Трансфеминистский инструмент качественной оценки (TQAT), который будет использоваться на начальных этапах терапевтических консультаций с трансгендерными и/или гендерно-неконформными людьми, их семьями и партнер(к)ами. Целью TQAT является изучение индивидуальных и семейных конструктов и ограничений у гендерно-неконформного человека и изучение определений поведения и чувств в семейных системах. TQAT был вдохновлен гендерными вопросами Института Акермана (Sheinberg & Penn, 1991), форумом для мужчин и женщин, на котором обсуждаются самые непризнанные социальные гендерные предположения. В «Гендерных вопросах» гендерные отношения в семейных системах сравниваются с гендерными идеологиями в культурном контексте. Они также служат для выявления межличностных определений и норм гендера и побуждают людей задуматься о том, как их поведение ограничено и сконструировано таким образом, чтобы соответствовать конкретным социальным определениям.
На консультациях TQAT использует метод нарративного интервью. Вопросы, задаваемые в TQAT, предназначены для изучения и формулирования ландшафтов идентичности прошлого, настоящего и будущего понимания гендерных ролей, самовыражений и идентичностей гендерно-неконформных людей. Этот стиль опроса специально разработан для получения информации, которая освещает неизведанные территории гендерного ландшафта человека и подчеркивает развитие этих территорий через двойные связи семейной системы. сти лиц, не соответствующих гендерному признаку. Этот стиль опроса специально разработан для получения повествовательной информации, которая освещает неисследованные территории гендерного ландшафта индивида и подчеркивает развитие этих территорий через двойные связи семейной системы. Невысказанные предположения, роли и нормы в семейной системе выражаются с помощью TQAT, который создает новые формулировки мыслей и различные метакоммуникации, связанные с гендером. TQAT начинается с выражения исторических гендерных норм семейной системы, а затем углубляется в идеи о последствиях для отношений, которые присутствие гендерно-неконформного члена создает внутри системы. […] Можно предположить, что недавно сформулированные нормы, достигнутые благодаря использованию TQAT, позволят разработать более полную гендерную идентификацию членов всей семейной системы.
Я также создала Практическую модель союзничества (APM), которой терапевт_ки должны придерживаться при рассмотрении и применении принципов трансфеминистского подхода. APM предоставляет подробные практические рекомендации, которым следует следовать при терапевтической работе с гендерно-неконформными людьми, их семьями и партнер(к)ами. Эти рекомендации частично основаны на учебной программе, которую я разработала в сотрудничестве с другими членами Translate Gender, Inc., некоммерческой организации, основанной на коллективном консенсусе, которая работает над созданием подотчетности сообщества для людей, чтобы они самостоятельно определяли свой гендер и гендерные самовыражения, предоставляя семинары, консультации, посредничество и содействие, посвященные гендерному угнетению и проблемам, характерным для транс- и/или гендерно-неконформных лиц. APM призвана помочь специалист_кам ответственно и компетентно работать с людьми разного гендера, одновременно учитывая при этом собственные привилегии и положение в терапевтических отношениях.
Призыв к действию: стать трансфем-терапевт_кой.
Наличие гендерной дисфории в DSM представляет собой весьма противоречивый вопрос. Защитни_цы, как внутри, так и за пределами транс-сообщества, придерживаются разных точек зрения на включение гендерной дисфории в DSM. Некоторые поставщи_цы медицинских услуг и активист_ки хотели бы сохранить диагноз неизменным, другие хотели бы пересмотреть диагноз, чтобы сделать его более подтверждающим, а некоторые хотят, чтобы гендерная дисфория была полностью исключена из DSM. Эти расходящиеся точки зрения вызвали серьезные споры в преддверии предстоящего пятого издания DSM и выявили патологизирующий характер многих современных терапевтических моделей лечения для гендерно-неконформных людей, их семей и партнеро_к.
Я считаю, что трансфеминистский подход 一 это шаг вперед в феминистском активизме для терапевто_к, а этика и принципы этого подхода являются естественным развитием гендерно-ориентированной и гендерно-подтверждающей терапевтической практики с гендерно-неконформными людьми, их семьями и их партнер(к)ами. Создание приверженности к саморефлексии и подотчетности сообщества в контексте феминистских терапевтических отношений 一 это создание того, что я называю трансфеминистским сознанием. Те, кто практикует все виды феминистской терапии, должны пересмотреть свое понимание гендерной справедливости и феминизма; принятие трансфеминистского подхода к работе с клиент_ками, к антидискриминационной политике в своих организациях, к их административным ролям и к ландшафту своих сообществ. Феминистские сообщества создали прецедент гендерного равенства в психотерапии за последнее столетие, и теперь они сталкиваются с социально справедливым обязательством сделать это снова. Давайте не будем уклоняться от призыва к действию.
Все ссылки, используемые автором, есть в оригинальной статье на английском языке
перевод: Горчакова, Ellie Smith
